ОБЗОР СМИ
Центробанк подождет инфляции
Вероятность снижения ключевой ставки в сентябре уменьшилась
Решение ЦБ сохранить ключевую ставку неизменной на уровне 10,5% было прогнозируемым: именно такого итога заседания совета директоров 29 июля ожидали три четверти из 39 участников консенсус-прогноза Bloomberg. Согласно консенсусу снижение ставки ожидалось на следующем заседании ЦБ в сентябре – на 0,5 п. п. – и еще одно на столько же в IV квартале. Однако заявление регулятора по итогам заседания увеличило неопределенность в отношении сентябрьского решения.
В заявлении ЦБ нет формулировок, которые прямо бы указывали на вероятность снижения ставки на следующем заседании, обращает внимание Александр Исаков из «ВТБ капитала». Обычно таким сигналом служит фраза о возможности снижения ставки на одном из ближайших заседаний – так это было, например, в пресс-релизе, предшествовавшем июньскому снижению ставки. Хотя, как поясняла председатель ЦБ Эльвира Набиуллина, под «одним из ближайших заседаний» имеется в виду одно из ближайших трех. До конца года осталось как раз три: в сентябре, октябре и декабре, два из них опорные. Но ЦБ ограничился лишь обещанием рассматривать возможность дальнейшего снижения ставки, исходя из оценки инфляционных рисков и соответствия замедления инфляции прогнозной траектории. Отсутствие вопреки ожиданиям «кодовой фразы» в заявлении ЦБ означает, что вероятность снижения ключевой ставки в сентябре существенно снизилась, заключает Анатолий Шаль из JPMorgan. Комментарии ЦБ стали более жесткими, отмечает Наталия Орлова из Альфа-банка: «И если раньше было ощущение, что в сентябре он снизит ставку, то сейчас такое впечатление, что еще подождет».
Темпы снижения инфляции в целом соответствуют прогнозу, пишет ЦБ, с текущих 7,2% (на 25 июля) до менее 5% в июле 2017 г. Однако снижение инфляционных ожиданий приостановилось, говорится в сообщении регулятора. Он указал на сохраняющиеся риски недостижения ориентира по инфляции в 4% в 2017 г.: это инерция инфляционных ожиданий, неопределенность конкретных мер бюджетной консолидации, в том числе индексации зарплат и пенсий, а также вероятность ослабления стимулов для сбережений населения при наметившемся росте зарплат и снижении депозитных ставок. Чтобы поддержать сбережения и снизить инфляционные ожидания, реальная процентная ставка должна оставаться повышенной, считает ЦБ. Никакие внешние риски он в своем заявлении не упомянул.
Ужесточение риторики регулятора логично на фоне событий последнего времени, замечает Орлова. Рубль снова слабеет, что негативно для инфляционных ожиданий. Поручение президента доработать в противовес Центру стратегических разработок Алексея Кудрина программу «Столыпинского клуба», предлагающего наращивание инвестиций за счет роста бюджетного дефицита и эмиссии, создает неопределенность в отношении экономической политики ближайших лет. Наконец, президент обратил внимание на курс рубля, а замораживание номинальных расходов бюджета на три года вовсе не означает такого же ограничения социальных расходов. В силу всего этого контекст для монетарной политики стал более неопределенным и ЦБ должен был это отразить, заключает Орлова.
Теперь, чтобы снижение ставки в сентябре снова стало возможным, нужно, чтобы инфляция, инфляционные ожидания и данные по зарплатам значительно улучшились, а новости о бюджетной политике были позитивными, считает Шаль. Поскольку это невозможно, то следующее снижение ставки на 0,5 п. п. вероятно не ранее декабря, полагает он. ЦБ все-таки может снизить ставку на двух из трех оставшихся заседаний, в сентябре и декабре, до 9,5% к концу года, надеется Исаков. Но ключевой риск для этого – неопределенность бюджетной политики на 2017–2019 гг. и детали плана балансировки бюджета, который будет обсуждаться уже новым составом Госдумы в октябре, отмечает он. Макроэкономические условия позволяют снизить до конца года ставку на 1,5 п. п. до 9%, считает Екатерина Власова из Citi, инфляция к тому времени замедлится до 6%, цена нефти стабильна, вероятно восстановление экономического роста. Единственный шанс для снижения ставки во втором полугодии – сезонная дефляция, считает Орлова, ЦБ тоже указывает на вероятность хорошего урожая, который внесет заметный вклад в торможение инфляции и снижение инфляционных ожиданий. В ином случае ставка останется неизменной до конца года, полагает она.
Платежи при помощи смартфонов станут более безопасными
До конца года Visa и MasterCard с НСПК запустят в России новую технологию бесконтактных платежей
Сейчас Visa совместно с Национальной системой платежных карт (НСПК) работает над внедрением сервиса по токенизации, который позволит вывести на российский рынок платежные приложения ApplePay, Samsung Pay и Android Pay для бесконтактной оплаты покупок в магазинах с помощью мобильного телефона. Об этом рассказала гендиректор Visa в России Екатерина Петелина (интервью с ней на стр. 08). Внутри всех этих приложений лежит один сервис – токенизация, указывает она.
Сервис должен заработать уже осенью, уточняет сотрудник крупного банка.
Суть этой технологии в том, что у клиента есть номер карты, это платежные данные, которыми он дорожит, а сервис токенизации заменяет номер карты на некий «ссылочный» номер, токен, который позволяет идентифицировать клиента и провести транзакцию. Если же злоумышленник каким-то образом получит токен, это ему ничего не даст, продолжает Петелина, ведь это всего лишь «ссылка», которая не содержит платежных данных ни о карте, ни о человеке, ни об остатке на счете. С таким токеном нельзя подойти к банкомату и снять деньги или расплатиться в интернете, указывает она. «Это очень хорошая, эффективная система предотвращения мошенничества, где ты не пытаешься предотвратить случаи, когда злоумышленник может получить доступ к информации, а делаешь саму информацию бесполезной», – объясняет Петелина. И добавляет, что запуски будут уже в этом году.
Готовится к выходу платежных приложений в России и MasterCard. «Вместе с партнерами, с НСПК мы активно участвуем в развитии платежных инноваций в России, чтобы держатели карт и клиенты MasterCard могли пользоваться безопасными и удобными безналичными платежами, а также нашими технологиями, в их числе и токенизация, которая является одним из ведущих мировых трендов, связанных с безопасностью безналичных платежей», – сообщил представитель MasterCard.
НСПК работает над реализацией этого сервиса, рассказывал гендиректор НСПК Владимир Комлев в интервью «РИА Новости».
Для кого-то из международных систем он уже запущен, указал в пятницу представитель НСПК, для кого-то запуск состоится в ближайшие месяцы. До конца года российская система «Мир» планирует запустить собственный сервис мобильных платежей, добавил он.
Задача по запуску токенизации по картам международных платежных систем была сложна не столько с технологической, сколько с юридической точки зрения, рассказывают участники рынка: еще до вступления в силу закона о создании НСПК были приняты поправки, запрещающие передачу на территорию иностранного государства информации о переводах денежных средств, они вступили в силу с 1 июля этого года. В то же время токенизация – глобальный сервис, и он не может быть реализован только внутри России. По словам собеседников «Ведомостей», после долгого обсуждения закон менять не стали. «Нам наши партнеры сообщили еще в начале года, что решили эту проблему», – говорит один из банкиров, но решения не подсказывает.
Процесс формирования токена в смартфонах таких гигантов, как Samsung или Apple, – это глобальный сервис, который должен иметь единую систему реализации по всему миру, указывает представитель НСПК. По его словам, в России реализован разумный компромисс между глобальностью и локализацией. И уверяет, что данные и не передаются, так как токен – это не сама карта платежной системы, а зашифрованный номер карты, который не содержит платежных и персональных данных.
В закон «О связи» загружают обновления
Экспертный совет при правительстве призывает реформировать регулирование отрасли
Действующее законодательство в области связи устарело, а вводящиеся в него поправки лишь делают его похожим на «лоскутное одеяло» с множеством нестыковок, утверждают члены рабочей группы «Связь и IT» экспертного совета при правительстве. Они предлагают уже до конца года разработать новую концепцию регулирования отрасли. При этом часть экспертов настаивает, что закон «О связи» не нужен в принципе.
К четвертому кварталу 2016 года на площадке экспертного совета при правительстве РФ с привлечением ведущих IT-компаний должна быть разработана новая концепция законодательства в области связи, следует из проекта доклада рабочей группы «Связь и IT» министру по делам «Открытого правительства» Михаилу Абызову (есть в распоряжении «Ъ»). В первой половине 2017 года предлагается подготовить проект кодификационного нормативного документа.
«На одной из встреч Михаила Абызова с представителями рабочей группы эксперты поставили вопрос о необходимости проведения работы по ревизии и комплексной переработке законодательной базы в области связи и интернета. Реакцией было поручение обосновать. Сейчас мы собираем замечания от экспертов, по итогам документ будет доработан и представлен министру»,— подтвердила «Ъ» пресс-секретарь министра по делам «Открытого правительства» Алена Жукова.
Рабочая группа считает, что сейчас технологическое развитие отрасли не находит адекватного отражения в законодательстве. Эксперты отмечают, что с конца XX века произошло замещение традиционных сетей связи (одна сеть — одна услуга) мультисервисными, резкое увеличение скорости передачи цифровой информации и удешевление способов ее обработки, копирования и хранения, а интернет стал основой для большинства значимых бизнес-процессов. Кроме того, появились новые технологии обработки и передачи информации: облачные технологии, Big Data, «интернет вещей».
При этом многочисленные изменения в законы «О связи», «Об информации» и «О персональных данных» привнесли в регулирование отрасли «терминологические и смысловые противоречия», говорится в проекте доклада. «Существует большое число изолированных, плохо согласованных между собой… законодательных и подзаконных актов, в которые бессистемно вносятся ситуативные и зачастую малопродуманные изменения. Отсутствует научно проработанный и единообразно понимаемый терминологический аппарат»,— констатируют эксперты.
Члены экспертного совета предлагают свою модель регулирования: на нижнем ее уровне будут действовать операторы связи и инфраструктуры, на следующем — возникают базовые услуги обработки и передачи цифровой информации, решаются вопросы сетевой адресации и идентификации, затем появляются операторы сервисов и приложений, вопросы шифрования сообщений и их удостоверения. Наконец, на четвертом уровне регулирования определяется правовой статус информации как контента и объекта интеллектуальных прав.
При этом, по мнению экс-директора Координационного центра национального домена сети интернет и члена рабочей группы экспертного совета Андрея Колесникова, закон «О связи» не нужен совсем. «Он исполнил свою роль на этапе становления индустрии, когда нужно было разводить игроков по углам и действовала концепция зональной телефонной связи. Сейчас сеть мультисервисная, доходы от междугородной и международной связи падают уже много лет, и в действующем законе-мутанте вообще что-либо менять невозможно»,— рассуждает он.
Опрошенные «Ъ» эксперты с ним согласны. Четко зафиксированной терминологии об интернете, связи, мобильной связи, «интернете вещей» нет ни в одном документе, продолжает главный аналитик Российской ассоциации электронных коммуникаций и член рабочей группы Карен Казарян. «Закон «О связи» сам по себе уже напоминает лоскутное одеяло, чему виной бесконечные поправки, усложняющие текст. При этом закон был принят для регулирования связи, а не интернета. Даже в принятой версии антитеррористических поправок есть серьезные нестыковки как с имеющимся в законе понятийным аппаратом, так и с ведомственными документами Минкомсвязи, ФСБ и т. д.»,— говорит он.
Действующий режим регулирования IT-индустрии устарел, согласна директор по стратегическим проектам Института исследований интернета Ирина Левова. По ее мнению, ситуация негативно сказывается на темпах развития отрасли и не обеспечивает равные конкурентные условия для всех ее участников.
Екатерина Петелина: «Глобальная компания способствует круглосуточной работе»
Екатерина Петелина рассказала о высокой безопасности банковских карт в России и за счет чего Visa рассчитывает перетянуть на них деньги из наличного оборота.
Отключение международными платежными системами российских банков, находящихся под санкциями, вынудило буквально за год воплотить идею, которая обсуждалась много лет, – была создана Национальная система платежных карт (НСПК). Когда власти объявили о локализации российского трафика или необходимости внести депозит, Visa не исключала ухода с рынка. Позже был принят закон, согласно которому НСПК должна обрабатывать все российские транзакции международных платежных систем – трафик нужно было передать до 31 марта 2015 г. Visa же подписала соглашение с НСПК, когда до этой даты оставалось всего ничего – в феврале, и в итоге передала трафик позже установленного срока, на несколько месяцев позднее, чем основной конкурент – MasterCard. Участники рынка объясняли это как проявлением нелояльности Visa, так и тем, что у нее более сложная технология обработки транзакций, соответственно, на переход нужно было больше времени.
Сейчас НСПК выступает для Visa и других систем процессинговым центром в России и получает за это плату в виде процента от выручки. Спустя год после передачи трафика сменились руководители российских офисов двух наиболее распространенных платежных систем в России – Visa и MasterCard. Руководство Visa приняло решение взять на должность гендиректора человека не из самой компании, а с рынка, но зато хорошо понимающего российскую специфику. Им стала Екатерина Петелина, 10 лет проработавшая в группе ВТБ.
О том, почему жизнь международных платежных систем почти не изменилась с появлением НСПК и почему Россия по-прежнему является одним из приоритетных рынков для Visa, она рассказала в интервью «Ведомостям».
– Вы недавно заняли свою должность, какие перед вами стоят задачи по развитию бизнеса в России?
– Стоят задачи по развитию бизнеса в России… Совершенно правильная формулировка. Россия – рынок очень большой и перспективный прежде всего потому, что более 75% оборотов составляют наличные. И это, с одной стороны, печальный факт, с другой – это то, что представляет для банков и платежных систем огромную возможность по развитию бизнеса. Моя задача – это увеличение объемов бизнеса, прежде всего за счет снижения доли наличных и роста доли электронных платежей.
– Верно ли, что ваш приход был в том числе связан с созданием НСПК, поскольку компании был необходим русскоязычный менеджер, знающий российские реалии?
– Это не мои цели, а цели глобального руководства, но думаю, да. Мой приход – это сигнал приверженности Visa к российскому рынку. Второе – да, они искали человека, который бы хорошо понимал российский рынок и знал его с точки зрения банков, игроков. Видимо, на мне как-то звезды сошлись.
– Все платежные системы говорят, что для них главный конкурент – это наличные. Но все же у вас есть и конкуренты в виде других платежных систем. Ставили ли перед вами какую-то цель по доле рынке?
– Это как раз сейчас моя задача и задача моей команды – разработать трехлетнее видение развития бизнеса Visa в России, четко поставить цели по развитию бизнеса как количественные, так и качественные.
– Это будет стратегия, которую вы представите в глобальный офис?
– Да.
– А у Visa так всегда – на три года принимается стратегия?
– Нет. Это у меня так всегда. (Смеется.) Я думаю, что Россия – это страна, где тяжело делать долгосрочные прогнозы. То же можно сказать и о платежной индустрии. Кстати, есть отрасли, например космическая, где принимается стратегия лет на 20. Наша отрасль гораздо более динамичная, и наша страна тоже. В силу этой динамики я думаю, что 10-летняя стратегия – это нечто не вполне реалистичное, за годовой бизнес-план не все успеваешь сделать и не все инициативы, которые намечаешь, успевают окупиться, а трех- или пятилетняя стратегия – правильный компромисс.
– Visa – глобальная компания. Вопросы какого уровня вы можете решать самостоятельно, а какие требуют согласования?
– Международные компании, как, кстати, и группа ВТБ, в которой я работала, управляются по матричной структуре, где есть ответственность моя как локального менеджера за результаты географии. Я отвечаю за развитие бизнеса Visa в России, это моя зона ответственности. И есть функции, которые управляются глобально: технологии, инновации, риски, финансы, маркетинг. Есть партнерства, которые управляются глобально, – тот же Facebook, Google, Apple, например. Есть глобальное видение и глобальные задачи, которые решает Visa, и есть их преломление на локальном рынке. Не все продукты Visa на всех рынках похожи друг на друга. Например, в России есть такой феномен, как зарплатные проекты, и это очень важная часть нашего бизнеса и продуктовой стратегии. Или, например, премиальный сегмент, сегмент состоятельных клиентов, он по-разному выглядит в России и в других странах. Хотя бы потому, что он у нас моложе лет на 20.
– А политика в отношении НСПК на каком уровне определялась?
– На глобальном уровне.
– А как появление НСПК поменяло рынок? Платежные системы не закладывали в свои стратегии появление такого игрока?
– Нет, но я думаю, что ситуацию конца 2014 г. мало компаний закладывали в своей стратегии.
«Отношения с НСПК складываются хорошо»
– На рынке сложилось впечатление, что Visa была не очень лояльна при переходе на НСПК. Так ли это и как складываются сейчас ваши отношения с НСПК?
– Отношения с НСПК складываются хорошо, она играет для нас много ролей: и вендора, и партнера. С мая 2015 г. обработка и клиринг всех российских внутренних транзакций осуществляются через НСПК. И в этой части надо отдать должное: команда профессиональная и работает хорошо. В частности, сейчас мы работаем над внедрением сервиса по токенизации, который позволит внедрить на российском рынке все эти платежные приложения – Apple Pay, Samsung Pay и Android Pay. Внутри всех этих приложений лежит один сервис – токенизация. В чем суть? У вас есть номер карты, это ваши платежные данные, которыми вы дорожите. Сервис токенизации заменяет номер карты на некий «ссылочный» номер, токен, который позволяет идентифицировать клиента и провести транзакцию, но если злоумышленник получит токен, то он ему вообще ничего не даст. Потому что токен сам по себе – это всего лишь «ссылка», которая не содержит ни платежных данных, ни про карту, ни про человека, ни про остаток на счете. И с таким токеном нельзя подойти к банкомату и попробовать снять деньги или расплатиться в интернете. Это очень хорошая эффективная система предотвращения мошенничества, где ты не пытаешься предотвратить случаи, когда злоумышленник может получить доступ к информации, а ты делаешь саму информацию бесполезной. Это совсем другой подход, и он гораздо более эффективный.
– А когда это заработает?
– Я не имею права называть даты, но в этом году мы увидим запуски.
– Запуски, т. е. не один?
– Несколько.
– Недавно НСПК опубликовала свой годовой отчет, где высчитала доли MasterCard и Visa на рынке.
– То, что они опубликовали, это было именно количество карт. Мы свой бизнес оцениваем все-таки по оборотам. Количество карт – это не совсем правильный подход.
– А по оборотам у вас доля остается прежней?
– Не могу комментировать.
О конкуренции
– Меняет ли появление НСПК бизнес-модель платежных систем?
– Это не меняет бизнес-модель, но это меняет общую конфигурацию того, как платежные системы работают в России. В соответствии с законом все транзакции платежных систем внутри России должны обрабатываться через НСПК, но при этом традиционная четырехсторонняя модель «эквайер – эмитент – продавец – клиент» с точки зрения того, как зарабатывают деньги платежные системы, не меняется. Скорее меняется сама индустрия. Если говорить о российском рынке, то есть несколько интересных трендов. Если в 2013 г. безналичные транзакции занимали 20%, то к концу 2015 г. это уже 27%, в 2016 г. будет 30% или 30% с небольшим. Еще через 3–5 лет, ориентируясь на показатели других стран, мы прогнозируем, что доля покупок в магазинах по картам будет 40% и выше. То есть вы понимаете, какой это огромный скачок, когда с 20% безналичных покупок в 2013 г. мы придем к 2020 г. и, возможно, даже раньше к доле в 40%? Помимо того что растут общие обороты по картам, происходит это огромное движение от наличных транзакций к безналичным транзакциям. Это обеспечивает колоссальный рост системы в целом. Например, за последний год оборот по картам вырос более чем на 20%, в штуках транзакций – рост более 35%. Отличный рост. И, кстати, интересная тенденция, что штуки растут быстрее объемов. Вы должны сразу сказать: «Значит, уменьшился средний чек! Что это такое? Значит, что в России проблемы?» Ответ: «Нет!» Потому что снижение среднего чека – это очень хороший знак, это знак, что все больше транзакций совершается в категории ежедневных покупок. Картой платите не только тогда, когда покупаете что-то большое и дорогое, а картой расплачиваетесь всегда и везде, каждый день в продуктовых магазинах, ресторанах, на автозаправках и т. д. Вот это очень для нас здоровый тренд. И сегодня более трети оборота Visa как раз приходится на такие ежедневные покупки. Покупки маленькие, но частые. На ближайший год мы прогнозируем, что безналичные обороты по картам вырастут по крайней мере на 20%. Это будет происходить за счет двух вещей: роста общих оборотов по картам и роста доли безналичных транзакций. Общий размер пирога, а именно российские обороты по картам, очень сильно растет. То, что появляется новый игрок на рынке, платежная система «Мир», – это отлично. Потому что рынок уже большой и быстро растущий, его хватит на всех, а конкуренция – это всегда хорошо. Возможно, «Мир» сможет предложить что-то, что будет новым для международных платежных систем. Конечно, «Миру» есть что позаимствовать у нас и у наших конкурентов. Конкуренция всегда способствует двум вещам: это то, что продукты будут интереснее, безопаснее и полезнее и что стоимость их будет адекватной. Конкуренцию мы приветствуем: рынка хватит на всех.
– Не кажется ли вам, что у НСПК конкуренция не совсем честная, потому что у них есть закон, по которому карту «Мир» должны принимать практически все, причем никто не обязывает принимать Visa и MasterCard. Вы это чувствуете уже на своем бизнесе?
– Я слышу из вашего вопроса, что вы хотите понять, а какие есть у нас конкурентные преимущества. У нас глобальная компания с доступом к глобальным данным и экспертизе, мы очень хорошо понимаем и чувствуем сегменты потребителей, анализируем траты по картам, у нас есть возможность предотвратить мошенничество в режиме онлайн. В мире выпущено более 2,5 млрд карт Visa, система VisaNet может обрабатывать 65 000 транзакций в секунду, все это позволяет нам иметь доступ к такому объему данных и делать такого рода аналитику, которой нет равных. Мы обладатели уникального актива, этой базы данных и этой аналитики, которая может быть применена для всего: для безопасности, для продуктов, для сегментации клиентов, для выстраивания моделей по удержанию клиентов, по привлечению клиентов в банки, по перекрестным продажам других продуктов. Сейчас мир данных – это главный актив. У нас есть глобальные партнерства, я уже перечислила Apple, Facebook, Samsung, Google. Думаю, что эти игроки интересны не только в Америке, они интересны российским потребителям. Мы можем перевести этот актив и адаптировать его для нашего рынка. У нас есть инновационная программа, и то, что главный офис Visa находится в Сан-Франциско, в Кремниевой долине, обеспечивает доступ ко всем современным трендам и инновациям. Наша задача – понять, что будет интересно российскому рынку, и внедрить эти инновации в России.
У нас есть масштаб, уровень и качество ресурсов, которые может выделять глобальная компания. Мы входим в топ-5 самых сильных брендов на планете, это тоже наш глобальный актив. Если говорить про активы российские, то у нас есть наши устоявшиеся клиентские отношения, у нас около 400 банков-партнеров, более 100 млн карт и более 1,4 млн точек приема в России. Это то, чем мы уже обладаем и что будем развивать. Кроме того, у нас есть устоявшиеся тарифные политики и системы работы с клиентами, которые тоже дают нам определенные конкурентные преимущества. Наконец, Россия входит в семь ключевых рынков для Visa по объемам рынка уже сейчас, а по темпам роста – тем более.
– Даже появление НСПК это не изменило?
– Нет.
– Но у компании снижается прибыль (в связи с необходимостью платить НСПК за обработку транзакций).
– С вашего позволения, я не буду это комментировать.
– Будете снижать тарифы?
– Это отдельная тема. Есть тарифы, которые мы выставляем банкам, есть тарифы, которые мы регулируем. Сложный организм, который надо балансировать между всеми участниками экосистемы.
Индустрия меняется
– Как меняются отношения с банками, может, они становятся смелее в связи с появлением «Мира»?
– Я бы отметила, что меняются даже не отношения с партнерами, а то, что отрасль очень динамичная, сильно меняется сама индустрия. Это была одна из причин, почему я решила перейти в компанию. И это развитие отрасли идет в нескольких ипостасях. Во-первых, появляются новые игроки. Раньше это были банки, платежные системы, мерчанты (торгово-сервисные предприятия. – «Ведомости») и эквайеры. Теперь в платежной экосистеме появляются игроки из других отраслей, интернет-компании, технологические компании, социальные сети, разного рода стартапы, все нацеленные на то, чтобы работать с ежедневной потребностью людей, которая называется «платежи». А именно, чтобы они стали проще, безопаснее, эффективнее и т. д. Во-вторых, меняются предпочтения потребителей, есть несколько тенденций, которые мы отчетливо видим.
Первое – это все, что связано с мобильными платежами. Я где-то читала статистику, что человек смотрит 150 раз в день на экран своего смартфона. Как только человек делает что-то 150 раз в день, это надо использовать. Второе – это развитие социальных сетей и всего, что с ними связано. Если раньше они использовались только для общения, то сейчас они используются для проведения платежей. У нас есть партнерство с «Одноклассниками», есть целая глобальная программа партнерства Visa с Facebook.
Еще я бы отметила такую тенденцию, что все хотят и все привыкли, что все должно быть просто. Один клик, одно касание, биометрия, отпечаток пальца. Все хотят, чтобы количество итераций, в том числе для проведения платежей, сокращалось, чтобы все было максимально просто.
Четвертая тенденция – это безопасность. Мы проводили опросы, почему люди не пользуются картой. Раньше люди отвечали, что они не знали, что такое карта и зачем она нужна. Теперь часто говорят, что боятся кибермошенников. Здесь, наверное, у меня есть опять хорошая новость для российского рынка. Уровень безопасности по картам в России является одним из самых высоких в мире, и количество мошеннических операций продолжает падать. За 2015 г. уровень мошенничества составил 3 коп. на 1000 руб., снизившись с 4 коп. Это беспрецедентно мало. Добавлю еще интересную вещь про интернет: у нас есть трансграничные транзакции, они делятся на покупки в розничных точках продаж и покупки в интернет-магазинах. Доля последних выросла больше чем на 10 п. п. за последний год. Одна из причин состоит в том, что люди перестали ездить за границу. Но все же другая – это огромный рост электронной коммерции. Мы уделяем этому сегменту большое внимание и облегчаем оплату в интернете.
– О безопасности: а почему в России такой низкий уровень мошенничества? Применяются другие технологии, чем в остальном мире?
– Да, в некотором роде России повезло. Начав позже многих других стран, мы как бы перескочили несколько этапов развития платежной индустрии – те же чеки, например. Когда карточные технологии только стали внедряться в России, когда активно развивалась инфраструктура по приему карт, то применялись уже самые современные, в том числе с точки зрения безопасности, стандарты. Например, мы перешли на карты с чипом в самом начале этого пути. Так что вся инфраструктура с самого начала строилась более правильно.
Второе – это работа нас, платежных систем, работа банков и НСПК над тем, чтобы транзакции были безопасными. Есть определенные продукты Visa, на это направленные, которые позволяют отслеживать риски. Есть определенные платформы, которые мы предоставляем клиентам для снижения рисков. Например, можно установить лимиты по транзакциям за рубежом. Есть тема с sms-оповещением, которую очень активно развивают банки. Когда ты через секунду получаешь уведомление о транзакции и видишь, что она не твоя, ты реагируешь очень быстро. И эта скорость позволяет предотвратить мошенничество. Россия является по многим параметрам очень прогрессивной страной отчасти потому, что мы позже начали – и сразу на современном уровне технологий.
– Нет ли риска того, что Apple, Samsung, Google, Facebook вскоре будут не нужны платежные системы?
– А как? Платежные системы как кровеносные сосуды, у них есть инфраструктура, которая лежит внутри этого и обеспечивает, чтобы все работало. Могут быть разные формфакторы. Карточка – это всего лишь один из них, это просто носитель информации. То, что носителем информации становится телефон, это хорошо, если людям это удобно, если это упрощает жизнь, если это им нравится, если они этому доверяют. Visa недавно продемонстрировала формфактор в виде кольца, когда транзакция совершается, если прислонить кольцо к терминалу. Есть часы, автомобили, есть интернет вещей и много других инноваций. Но для того чтобы они работали, нужна платежная система. Изменение в том, что Visa становится платформой, работающей с многими формфакторами.
Особенности национального рынка
– А есть продукты, которые разработала Visa в России и которых нет нигде в мире?
– Есть такие продукты, я перечислю пару-тройку, но не все они присутствуют исключительно в России. Есть такой продукт – Visa Direct, это перевод с карты на карту. По объемам переводов с использованием этого сервиса Visa в России является лидером в регионе. Мы недавно запустили этот сервис вместе с «Одноклассниками» и сейчас работаем еще с одной социальной сетью, до конца года этот проект будет реализован. Суть платежного решения в социальной сети – это возможность перевода денег с карты на карту между пользователями этой сети. Второе направление, где мы [Россия] лидеры, – это бесконтактные платежи. Технология Visa payWave, когда вы просто прислоняете карту к терминалу. Продукт, которого нигде нет за пределами России, – это карта «Близнецы». Этот проду
