ОБЗОР СМИ
Утвержден новый национальный стандарт безопасности банковских и финансовых операций
Утвержден национальный стандарт Российской Федерации ГОСТ Р 57580.1-2017 «Безопасность финансовых (банковских) операций. Защита информации финансовых организаций. Базовый набор организационных и технических мер». Копия приказа Росстандарта от 8 августа 2017 года № 822-ст размещена на сайте Банка России.
Стандарт будет введен в действие с 1 января 2018 года.
Документ содержит требования к организации всех основных процессов информационной защиты, включая противодействие вредоносному коду, утечкам информации, а также нарушению целостности информационной инфраструктуры. Отдельно рассмотрены требования к защите информации при осуществлении удаленного доступа с использованием мобильных устройств.
Стандарт предлагает комплексный подход к планированию, реализации, контролю и совершенствованию процесса защиты информации в финансовых организациях.
Также в документе приведены требования к защите информации на всех этапах жизненного цикла автоматизированных систем и приложений, используемых компаниями и банками.
Переход на новые стандарты позволит финансовым организациям повысить уровень защищенности от киберпреступлений, обеспечить стабильное и бесперебойное обслуживание клиентов.
ЦБ фиксирует увеличение числа банков, заинтересованных в информации о киберугрозах
Банк России отмечает увеличение числа российских банков, которые проявляют заинтересованность в получении информации о возможных киберугрозах от FinCERT, структуры ЦБ, занимающейся кибербезопасностью. Об этом ТАСС сообщили в пресс-службе регулятора.
«Банк России отмечает, что участники информационного обмена заинтересованы в получении подобной информации, о чем говорит увеличение числа участников. Рассылки FinCERT используются участниками для снижения рисков нарушения информационной безопасности в рамках риск-ориентированного подхода при построении и совершенствовании своих систем информационной безопасности», — отметили в ЦБ.
В Банке России добавили, что FinCERT регулярно рассылает информационные бюллетени, касающиеся возможных рисков и угроз.
«Процесс информационного обмена FinCERT выстроен таким образом, что вся информация, поступающая в FinCERT, оперативно обрабатывается и в соответствии с правилами информационного обмена также оперативно доводится до его участников. За период с марта по август текущего года FinCERT направил участникам информационного обмена более шести рассылок, связанных с распространением вирусов-шифровальщиков, в том числе таких, как WannaCry и Petya», — сказали в ЦБ.
Как уточнили в регуляторе, очередная рассылка FinCERT была в среду, 9 августа, и содержала предупреждение о возможной атаке вируса-шифровальщика.
Ранее факт получения рассылки FinCERT с предупреждением о возможной кибератаки ТАСС подтвердили в Сбербанке и Альфа-Банке. В кредитных организациях отметили, что ведут постоянный мониторинг обстановки, связанной с киберугрозами.
ЦБ рекомендовал оплачивать работу набсоветов убыточных компаний
Члены советов директоров должны получать вознаграждение, даже если компании убыточны, причем выплаты должны быть фиксированными. Таким образом ЦБ хочет стимулировать корпоративное управление.
Разъяснения относительно выплаты вознаграждения членам советов директоров компаний содержатся в информационном письме, опубликованном в Вестнике Банка России от 8 августа (электронная версия есть в распоряжении РБК). Поводом к публикации письма послужили поступившие к регулятору запросы, говорится в документе. Они сводились к тому, можно ли платить директорам, если компания убыточная.
Ответ ЦБ: можно. По мнению регулятора, выплата и размер вознаграждения членам совета директоров или наблюдательного совета компании не должна осуществляться только из прибыли и зависеть от ее наличия. «Закон об акционерных обществах не содержит ограничений на выплату вознаграждения членам совета директоров (наблюдательного совета) общества только из прибыли или только при наличии прибыли общества за отчетный год, позволяя общему собранию акционеров принимать решение о выплате упомянутого вознаграждения и при отсутствии у общества прибыли за отчетный год», — говорится в письме.
Разъяснения ЦБ касаются компаний в организационно-правовой форме акционерного общества в любых отраслях, а не только в финансовом секторе. По закону «О Центральном банке РФ» именно он осуществляет регулирование, контроль и надзор в сфере корпоративных отношений в акционерных обществах.
Другая важная рекомендация ЦБ, содержащаяся в письме, — сделать годовое вознаграждение для членов советов директоров и наблюдательных советов «предпочтительно фиксированным», а не привязанным к какому-либо финансовому показателю. «В соответствии с лучшей практикой корпоративного управления уровень вознаграждения, выплачиваемого обществом членам совета директоров, должен быть достаточным для привлечения, мотивации и удержания лиц, обладающих необходимой для общества компетенцией и квалификацией, а система вознаграждения членов совета директоров должна обеспечивать сближение финансовых интересов директоров с долгосрочными финансовыми интересами акционеров», — пояснил ЦБ в своем документе.
В ЦБ в ответ на запрос РБК напомнили, что кодекс корпоративного управления рекомендует устанавливать членам совета директоров фиксированное вознаграждение и не рекомендует применять любые формы краткосрочной мотивации. «Указанная рекомендация направлена на то, чтобы стимулировать членов совета директоров работать не на достижение краткосрочных целей и получение быстрых прибылей, а на стратегическое развитие и долгосрочную перспективу. Привязка вознаграждения членов совета директоров к капитализации или итогам деятельности за период менее трех лет нарушает принцип сближения финансовых интересов директоров и долгосрочных интересов акционеров, что может помешать стратегическому развитию общества», — отметили в пресс-службе ЦБ.
Как выплачиваются вознаграждения сейчас
Сейчас в разных акционерных обществах действуют разные системы выплаты вознаграждения членам советов директоров. Некоторые соответствуют разъяснениям ЦБ полностью или частично. Некоторые полностью не соответствуют.
Например, в Сбербанке РБК сообщили: «В банке, по сути, действует фиксированная система вознаграждения членов наблюдательного совета, не привязанная к размеру полученной банком прибыли. Вознаграждение состоит из двух частей: базовой (постоянной) и дополнительного вознаграждения, рассчитываемого в процентном отношении к базовой части». При этом, уточнили в банке, дополнительное вознаграждение за исполнение каждой из таких обязанностей суммируется, но не может составлять более 50% размера базового вознаграждения. Согласно годовому отчету Сбербанка за 2016 год, размер базового вознаграждения был 4,2 млн руб., а общее вознаграждение восьми членам набсовета (всего их 14 человек, но ряд членов набсовета Сбербанка, в частности чиновники, вознаграждения не получают. — РБК) составило 41,6 млн руб. От комментариев по письму ЦБ в Сбербанке отказались.
В ВТБ, согласно его годовому отчету, соответствующие вознаграждения к прибыли не привязаны, являются преимущественно фиксированными, есть надбавки за фактическое участие в деятельности и за руководящие должности и работу в комитетах. В 2016 году членам набсовета, не являющимся госсулжащими (семь человек), было заплачено 53,8 млн руб., а также были возмещены расходы на сумму 1,5 млн руб.
В АИЖК пояснили действующую систему вознаграждений. Согласно комментариям АО «АИЖК», его положение о мотивации членов наблюдательного совета разработано на основании методических рекомендаций Росимущества. Само вознаграждение состоит из фиксированной и переменной части (последняя определяется в зависимости от выполнения целевых показателей, определенных бизнес-планом). Размер вознаграждения также зависит от участия директора в проводимых в течение корпоративного года заседаниях, добавили в АИЖК. При этом прибыль определяет наличие или отсутствие бонусной части вознаграждения. Согласно отчетности АИЖК по МСФО, «размер бонусного пула является переменной величиной (от 0 до 15% от чистой прибыли за прошедший календарный год) и зависит от степени достижения АО «АИЖК» стратегических целей». Согласно годовому отчету АИЖК за 2016 год, в его составе десять человек получили вознагражения на общую сумму 10,6 млн руб. При этом ряд лиц, указанных в числе получивших вознаграждение, в официальном составе набсовета из девяти человек не числится. Впрочем, отчет содержит «сведения обо всех видах вознаграждения, включая плату лиц, в том числе работающих (работавших) по совместительству, премии, комиссионные, вознаграждения.» и пр. Чиновники в составе набсовета АИЖК вознаграждение не получают.
Рекомендация ЦБ может быть актуальной, например, для Россельхозбанка. Согласно годовому отчету РСХБ за 2016 год, вознаграждение членам набсовета выплачивается при условии получения чистой прибыли, «что способствует снижению риска недобросовестности их действий по отношению к банку». В 2016 году вознаграждение членам набсовета не выплачивалось (но была произведена компенсация расходов, понесенных членами набсовета в связи с исполнением ими обязанностей на 4,37 млн руб.), говорится в годовом отчете банка за указанный год. Это укладывается в концепцию привязки вознаграждения к прибыли. Поскольку в 2016 году платится вознаграждение за предыдущий год, а в 2015 году у РСХБ был убыток (75 млрд руб.), никакого вознагражения не было.
По итогам 2016 года, в котором банк заработал 500 млн руб., на выплату вознаграждений членам его наблюдательного совета, согласно раскрытому сущфакту, было решено направить 8,5 млн руб. Выплаты получат только негосударственные служащие: таковых в составе набсовета РСХБ четверо. В РСХБ не стали оценивать перспективы изменения системы вознаграждения членам набсовета, отметив только, что вознаграждение им определяется решением акционера банка — Российской Федерацией в лице Федерального агентства по управлению государственным имуществом (Росимущество).
Росимущество против ЦБ
Интересно, что позиция Росимущества противоположна позиции ЦБ. «Наличие прибыли за отчетный период является необходимым условием для принятия общим собранием акционеров решения о выплате вознаграждения членам советов директоров (наблюдательных советов) компаний с госучастием», — заявили РБК в Росимуществе. Там отметили, что позиция ведомства основывается на разъяснениях Минфина России, в соответствии с которыми источником выплаты вознаграждений является чистая прибыль (пункт 2 статьи 42 закона «Об акционерных обществах»).
Мнение Росимущества критично для компаний, контрольный пакет акций которых принадлежит государству (РСХБ, ВТБ, АИЖК — в их числе), напоминает директор по корпоративному управлению представительства Prosperity Capital Management (RF) Ltd. Денис Спирин. «Формально полномочия определять общий подход к вознаграждениям членов советов директоров АО, скорее, у ЦБ, поскольку он осуществляет надзор в сфере корпоративных отношений, — рассуждает он. — Поэтому, если госкомпания, руководствуясь разъяснениями ЦБ, выплатит вознаграждение при отсутствии прибыли, это будет соответствовать закону. Однако если у Росимущества будет иная позиция, ведомство все равно может, используя полномочия контролирующего акционера, привлечь к дисциплинарной ответственности лиц, которые нарушат его инструкции о правилах вознаграждения».
Минэкономразвития стоит особняком
Особая позиция у Минэкономразвития. С одной стороны, в части независимости вознаграждений от наличия прибыли ведомство поддержало ЦБ. С другой, в части структуры вознаграждения считает, что оно должно быть не фиксированным, а дифференцированным. «На акционерные общества, акции которых находятся в федеральной собственности (госкомпании), распространяются общие положения законодательства РФ, в том числе изложенные в письме Банка России от 4 августа, — пояснили в Минэкономразвития в ответ на запрос РБК. — Госкомпания как акционерное общество имеет право выплачивать вознаграждение членам совета директоров или наблюдательного совета при отсутствии прибыли, если это не противоречит соответствующим внутренним документам, утверждаемым ее органами управления в установленном порядке».
Минэкономразвития предлагало формировать дифференцированное вознаграждение членам совета директоров госкомпании, увязанное с осуществлением их полномочий, исполнением дополнительных обязанностей в рамках исполнения указанных полномочий, а также с масштабами деятельности госкомпании.
Независимое мнение
Мнения опрошенных РБК независимых экспертов также разделились.
Что касается принципа неувязки вознаграждений с наличием прибыли, они поддержали ЦБ. «Действующее законодательство не содержит ограничений на выплату вознаграждения членам совета директоров общества только из прибыли или только при наличии прибыли за отчетный год», — считает партнер юридического бюро DS Law Олег Понамарев. Профессиональный независимый директор Алексей Германович отмечает, что «нередко бывают ситуации, когда компании и банки не получают прибыли не из-за неэффективной работы, а из-за макроэкономической ситуации, и лишать их поголовно вознаграждения при отсутствии прибыли было бы неправильно». «Выплата вознаграждения только из прибыли ограничивает возможности компании по мотивации и привлечению компетентных членов совета директоров, — отмечает и директор по корпоративному управлению представительства Prosperity Capital Management (RF) Ltd. Денис Спирин. — Например, убыточной компании удалось под руководством действующего состава совета директоров существенно сократить убыток, отсутствие вознаграждения в этом случае может стать причиной потери интереса такого руководителя к дальнейшему сотрудничеству с компанией».
А вот идея перехода на фиксированное вознаграждение нашла понимание не у всех. Ее поддержал Алексей Германович: «Переход на фиксированное вознаграждение и отказ от премий для членов совета директоров также можно приветствовать. Это соответствует лучшим практикам. Слишком большой вес переменного вознаграждения может мотивировать на временное улучшение, а не на долгосрочный результат». А вот Олег Пономарев высказался против: «Фиксированное вознаграждение не всегда мотивирует директоров и акционеры компаний, безусловно, будут учитывать их опыт и статус при определении размера выплат», — рассуждает он. Критически оценивают рекомендации ЦБ и миноритарии. Они считают, что фиксация размера вознаграждения может негативно отразиться на мотивации топ-менеджмента. «Важно, чтобы размер вознаграждения можно было пересмотреть в зависимости от показателей эффективности работы банка, — считает председатель комитета по взаимодействию с миноритарными акционерами Сбербанка Антон Данилов-Данильян. — С подобной инициативой мы выходили в Сбербанке, но пока оно не было одобрено».
Лишние деньги возвращаются к эмитенту
Банк России 15 августа разместит первую после шестилетней паузы эмиссию собственных облигаций для изъятия с рынка избыточной ликвидности. В отличие от эмиссий 2011 года, новые бумаги будут иметь купон, привязанный к ключевой ставке,— предполагается, что ЦБ удастся успешно изъять с рынка все 150 млрд руб. новой эмиссии. Масштабный выпуск облигаций регулятор, очевидно, предпринял в связи с более быстрым, чем ожидалось в 2016 году, сокращением бюджетного дефицита. Бумаги ЦБ на рынке — в какой-то степени залог быстрого снижения ключевой ставки: при снижении инфляции жесткая денежно-кредитная политика регулятора будет стоить дорого ему самому.
Московская биржа вчера внесла новые бумаги Банка России — купонные облигации ЦБ (КОБР) — в котировальный список третьего уровня. Купон выпуска трехмесячных облигаций 4–01–22BR1–7 привязан к ключевой ставке ЦБ (значение купона в день равно ставке в этот день). Размещение бумаг объемом до 150 млрд руб. состоится 15 августа.
Круг потенциальных покупателей бумаг, в том числе на вторичном рынке, ограничен исключительно юрлицами с российской банковской лицензией, и ЦБ прямо заявляет, что речь идет об инструменте, задача которого — регулировать среднесрочный уровень ликвидности в банковской системе РФ в ситуации долгосрочного структурного профицита ликвидности. Как объявлено еще в конце июля, выпуск 15 августа — тестовый, и ЦБ рассчитывает на полное его размещение. С лета 2017 года ЦБ не имеет законодательных ограничений на объем эмиссий ОБР, известно, что ЦБ намерен выпускать купонные бумаги со сроком обращения 3, 6 и 12 месяцев.
Еще в конце июня 2017 года представители Банка России сомневались в том, что выпуск ОБР, прекращенный в 2011 году, возобновится в 2017-м (а тем более позднее — структурный профицит ликвидности рано или поздно будет снижаться). Сейчас главный инструмент изъятия ликвидности для ЦБ — краткосрочные депозитные аукционы со ставкой доходности на 1 п. п. ниже ключевой. Два объемных инструмента — депозитные аукционы с регулируемыми лимитами и ОБР — позволят более тонко управлять ожиданиями игроков по будущей ключевой ставке.
Судя по обстоятельствам происходящего, ЦБ принял решение о выпуске ОБР, исходя из двух факторов. Структурный профицит в 2017–2019 годах, определявшийся в основном скоростью расходования Резервного фонда и ФНБ в 2015–2016 годах, был выше ожидаемого и будет в дальнейшем больше расчетов ЦБ: дефицит бюджета ниже планового из-за превышения ценами на нефть уровня в $40 за баррель. Накопленный же объем ликвидности угрожает попасть на валютный рынок, и ЦБ готов дополнительно оплатить сокращение волатильности курса рубля к доллару.
Крупные эмиссии новых ОБР также выглядят как косвенное обязательство ЦБ в дальнейшем снижать ключевую ставку быстрее, чем ожидает рынок. Купоны по ОБР, опережающие очень быстро падавшую в августе 2017 года инфляцию, в определенный момент будут достаточно дороги для ЦБ при нынешней ключевой ставке. Отметим, реальная доходность ОБР может быть довольно высока, если оправдаются прогнозы Минэкономики по инфляции к концу 2017 года в 3,3–3,6% вместо ожидаемых ЦБ 4% и аналитиками 4,1–4,2%.
Из-за проблем «Анелик» к системам переводов выросли требования
Отзыв лицензии у банка «Анелик Ру», владевшего одной из старейших систем денежных переводов в России, создал проблемы другим участникам этого рынка. Зарубежные партнеры увидели новые риски при работе с российскими системами и сразу же стали требовать от них непосильных гарантий, пишет «Коммерсант».
В среду ЦБ отозвал лицензию у банка «Анелик Ру» — расчетного центра системы денежных переводов «Анелик». Претензии регулятора серьезные. «С конца 2016 года банк был вовлечен в проведение сомнительных операций, связанных с выводом денежных средств за рубеж и их обналичиванием, а также транзитных операций», — говорится в сообщении ЦБ.
Отзыв лицензии у банка, скорее всего, приведет к ликвидации системы «Анелик», которая в связи с утратой расчетного центра остановила все платежи.
При этом печальный финал «Анелик» участники рынка называют предсказуемым. В связи с санкциями и регуляторными ограничениями зарабатывать на денежных переводах, не имея больших объемов, становится все труднее, и мелкие игроки, чтобы выжить, втягиваются в черный оборот, отмечают участники платежного рынка. Крупные банки сами закрывают свои небольшие системы. Например, Райффайзенбанк отказался от «Быстрой почты».
«Отмывание денег в переводах происходит по классической схеме: расчетный центр привлекает банковских платежных агентов, которые осуществляют прием наличных, но не инкассируют средства на спецсчета»,— рассказал газете собеседник в одной из систем переводов.
Крах «Анелик», которая являлась одним из старейших игроков рынка переводов, не замедлил сказаться на всем рынке, породив новый виток недоверия к российским системам. По данным издания, на рынке денежных переводов вчера, после объявления ЦБ об отзыве лицензии банка «Анелик Ру», зарубежные партнеры запросили новых гарантий.
«Они требуют предоплаты и размещения депозитов в объеме чуть ли не недельного оборота», — говорит один из собеседников газеты.
Стабилизировать ситуацию мог бы ЦБ, повысив требования к капиталу расчетных банков и в случае их краха обеспечив прохождение платежей в системах переводов на определенный период, считает исполнительный директор Национальной платежной ассоциации Мария Михайлова.
Элина Сидоренко: «Принципиально важно отделить криптовалюту от настоящей валюты»
О ходе подготовке законопроекта о криптовалютах и проблемах их легализации в России «Инвест-Форсайт» беседует с Элиной Леонидовной Сидоренко, профессором кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики МГИМО, руководителем рабочей группы по оценкам рисков оборота криптовалюты при Госдуме РФ.
– Элина Леонидовна, как сейчас идет работа по подготовке законопроекта о криптовалютах?
– В апреле мы анонсировали, что в октябре законопроект будет готов. Однако ситуация на рынке заставила нас, помимо основного законопроекта, рассмотреть еще несколько вариантов. И вот сейчас все эти проекты отложены, мы наблюдаем за ситуацией, чтобы понять: какое решение будет оптимальным? Без согласования с министерствами и ведомствами, без выработки единой позиции мы вряд ли продвинемся. Что нам сейчас мешает однозначно заявить о своей позиции? Во-первых, мы наблюдали серьезные колебания курса биткоина и других индексных валют, что лишний раз заставило задуматься о высокой волатильности этих инструментов и готовности государства каким-то образом ее компенсировать. Второй момент – обрушение биржи BTC-E и вывод капитала из кошельков Satoshi Fund. Мы понимаем, что у этого платежного инструмента есть некоторые уязвимости и их тоже необходимо каким-то способом компенсировать. Но правоохранительные органы сейчас не готовы расследовать преступления такого рода. Поэтому принятие закона не отменяется, но, скорее всего, откладывается.
– На какой срок?
– В октябре законопроект вряд ли будет готов, потому что мы сейчас будем проходить стадию обсуждения. При благополучном раскладе к зиме будет принято какое-то решение. Сейчас мы ищем консенсус, в том числе между участниками группы. Его нет по некоторым вопросам. В частности, в какое законодательство вносить изменения, должен ли это быть единый закон, либо это должны быть поправки в существующее законодательство. Пока мы придерживаемся версии комплексного подхода – когда должен приниматься некий рамочный закон, а под него вноситься поправки в законодательство. Приоритетным мы считаем определение правовой сущности криптовалют. Россия, скорее всего, не пойдет по пути Японии, которая приравняла криптовалюту к платежным средствам. Для нас принципиально важно сохранить подход к криптовалюте как к некоему товару. То есть это имущество, обладающее больше товарной, нежели денежной сущностью. Почему это важно? Потому что в таком случае мы сможем раз и навсегда закрыть вопрос, связанный с эмиссией. Но мы не можем приравнять криптовалюту к иностранной валюте, потому что здесь опять же возникает вопрос об эмитенте, а криптовалюта – система децентрализованная. Есть возможность определить криптовалюту как цифровой актив. В этом случае вопрос будет состоять в том, будет ли она относиться к одной из существующих категорий цифровых активов. На сегодняшний день мы выделяем имущество, ценные бумаги, деньги и товары как активы. Либо это будет некая пятая сущность.
– И к какой же категории отнести криптовалюту?
– Вопрос активно прорабатывается, без его решения к другим вопросам перейти нельзя. Пока мы пытаемся этот вопрос согласовать с министерствами и ведомствами. Но, как отметила Ольга Скоробогатова, в Центробанке все-таки склонны рассматривать криптовалюту как цифровой товар. Эта позиция укладывается в нашу концепцию, потому что принципиально важно для нас отделить, где заканчивается криптовалюта и начинается валюта настоящая.
– Но это означает, что в систему расчетов должен быть включен НДС?
– С НДС – проблема. Страны, которые долгое время вводили НДС на криптовалюту, на сегодняшний день от этой практики отказываются. Достаточно вспомнить Японию, у которой НДС составлял сначала 10%, сейчас 5%, и они уже высказали идею об отказе от него. НДС не является оптимальным налогом для криптовалюты – хотя бы по той причине, что децентрализованная система не позволит надлежащим образом выявлять сделки с НДС. То есть мы сразу уходим в тень. Вряд ли государство заинтересовано в том, чтобы плодить «серые» сегменты экономики. В одном из проектов мы рассматривали возможность освобождения от налогового бремени всех сделок, связанных с криптовалютой, за исключением тех налогов, которые относятся к так называемому стержневому блоку (речь идет, например, о налоге на прибыль). То есть если человек намерен получать прибыль на курсовой стоимости, он должен платить налоги. Другое дело, что сегодня ни в налоговой службе, ни в Росфинмониторинге не выработана модель контроля за потоками криптовалют. По-прежнему открытым остается и вопрос об их анонимности. Игроки этого рынка не очень заинтересованы в том, чтобы надлежащим образом персонифицироваться. А у нас есть закон о легализации преступных доходов, в котором прописано требование знать своего клиента. Это ориентирует нас на необходимость идентификации личности, которая выходит на обменные площадки.
Важным вопросом является и проблема обменников. Тут тоже рассматривается несколько вариантов. Один вариант – обменниками могут быть любые юридические лица, зарегистрированные соответствующим образом. Согласно другому, который сейчас активно обсуждается, обменники должны быть исключительно в рамках бирж и не выходить за рамки брокерской деятельности. Эта позиция понятна, поскольку система биржевой торговли уже всем хорошо известна, она регламентирована, продумана, и было бы, наверное, правильно на базе уже существующей биржи создать некую апробационную площадку.
– А должен ли новый закон регулировать и сам блокчейн?
– Регулирование криптовалюты не означает регулирования технологии. Блокчейн – технология с большим потенциалом, она может улучшить работу системы государственного управления, системы аналитики, мониторинга, сохранения реестров и так далее. Должны ли мы облекать в закон сущность блокчейна? Мне представляется, что нет. И в рамках рабочей группы высказана идея, что сам блокчейн как технология не должен затрагиваться законодательством. Любая технология, взятая под охрану закона, перестает быть передовой, она становится традиционной, соответственно, не имеет права на дальнейшее развитие. Поэтому для нас важно определить некоторые точки, которые позволят отделить блокчейн от других систем, например, систем распределенных реестров Corda, которые сейчас запущены консорциумом R3. То есть некие параметры, которые будут оцениваться в рамках сертификации.
– Для чего это нужно?
– Чтобы мы могли определить, например – криптовалюта это или нет? То есть это продукт блокчейна или нет. Еще это важно с точки зрения внедрения этой технологии в систему государственного управления. Мы не можем внедрять в госуправление нечто, у чего нет определения и отличительных признаков. Но эти признаки не должны быть в законе, потому что завтра поменяется технология, а закон не гибкий, и мы будем всегда на пять шагов позади прогресса. Сертификация позволяет выстроить некие общие форматы и в этих общих форматах определить сферу деятельности. Мы сейчас действительно в начале эпохи, когда уже во многих странах мира серьезно внедряется так называемый инфраструктурный блокчейн. То есть тот блокчейн, который облегчает жизнь и государству, и народу. Тут единственный вопрос, который наша группа рассматривает, – вопрос о верификации данных. Если ведется реестр, мы должны понимать, получая информацию из этого реестра, насколько она легитимна, насколько мы можем информации довериться и отнести в суд как доказательство.
Если речь идет о смарт-контрактах, то мы тоже должны подтвердить легитимность смарт-контракта. Сейчас же, несмотря то что смарт-контракт – это очень интересная сама по себе конструкция, она пока не вышла за рамки администрирования, которое базируется не на законе, а на некой договоренности. Вот эта децентрализация и порождает так называемый криптоанархизм. Очень многие говорят о новом политическом движении, но это движение не туда. Мы не можем себе позволить анархизма. Анархизм возможен только при одном условии – когда у участников рынка есть внутренний контроль. Вот этот внутренний контроль должен быть привит через рамочное законодательство. Без этого мы завтра столкнемся уже не с анархизмом, а напрямую с анархией и охлократией.
– А как развивается ситуация вокруг легализации ICO и токенов?
– Токены и криптовалюта – сходные явления, но если криптовалюта относится больше к вещному праву, то токен – к обязательственному праву. Это ценная бумага. В одном из вариантов законопроекта мы пытаемся показать разницу между токеном и криптовалютой. Скорее всего, мы эти две вещи разделим, потому что с токеном получается весьма сложная история. После последних рекомендаций, данных SEC, сейчас любое IСO может рассматриваться, а может не рассматриваться, как некая организация, которая выпускает ценные бумаги. То есть токены приравниваются к ценным бумагам. Однако четких критериев отнесения SEC не показал. В комиссии говорят, что во внимание будет приниматься совокупность этих обстоятельств и рассматриваться в индивидуальном порядке. Это очень опасная позиция. Есть очень серьезная ответственность за нарушение правил на рынке ценных бумаг, но нет четкого понимания: относятся ли сюда токены? Вероятно, подобную рекомендацию в ближайшее время примут в других странах, которые находятся в финансовой коалиции с США. Если будет так, это, скорее всего, приведет к тому, что «хайп» вокруг ICO будет несколько – а может, и существенно – снижен. Особенно принимая во внимание, что сейчас много проектов явно мошеннических, и это будет выявлено уже где-то в начале 2018 года, в результате возможно некоторое обрушение рынка.
В этой ситуации принимать закон нецелесообразно. Любой закон должен быть принят тогда, когда есть устойчивая практика, которой не может быть в условиях «хайпа». Мы ждем момента, когда рынок стабилизируется, когда откровенно мошеннические элементы будут выжаты с рынка, тогда мы перейдем к правовому регулированию. Сейчас же мы не видим для себя возможности урегулировать это в либеральном духе.
– А каково будет отношение к производителям товаров и услуг, которые продают свою продукцию за криптовалюту?
– Как только мы легализуем понятие криптовалюты, это станет возможным. Сейчас в России они находятся вне рамок правового регулирования. Есть неотмененное письмо Центрального банка и последовавшее за ним письмо Росфинмониторинга, где все операции, связанные с криптовалютой, рассматриваются как сомнительные. О чем здесь идет речь? Хотя бы о той простой вещи, что криптовалюта не может рассматриваться как средство платежа. Между тем, есть статья 27 закона о Центральном банке Российской Федерации, где написано: запрещены денежные суррогаты. Правоохранительными органами, не имеющими иных ра
