ОСНОВНЫЕ СОБЫТИЯ
Спасать рубль будут Минфин, Росфинмониторинг, ЦБ, госкомпании и компании с большой валютной выручкой
В правительстве в авральном режиме вырабатывают меры стабилизации валютного рынка. Уже только сообщения об этом помогли: к середине дня доллар упал на 8,7% до 61,62 руб., евро — на 9,55% до 77,02 руб.
Председатель правительства Дмитрий Медведев после встречи с крупнейшими экспортерами (Игорь Сечин, Алексей Миллер, Владимир Потанин, Вагит Алекперов, Леонид Михельсон и др.) дал поручение своему первому заму Игорю Шувалову: вместе с ЦБ и Росфинмониторингом обеспечить ежедневный мониторинг продаж валютной выручки, они должны быть ритмичными и стабильными.
Никто никого не заставлял и не угрожал, но договорились, рассказали чиновник правительства и сотрудник компании — участницы встречи: на 1 марта на счетах компаний должно быть столько же чистых валютных активов, сколько на 1 октября.
Представитель Шувалова это не комментирует. Мы только просим экспортеров вернуться к привычному графику продажи, объясняет чиновник финансово-экономического блока: «Как-то неправильно, если нужны рубли, выпускать облигации вместо продажи выручки».
Мониторинг коснется всех компаний с большой валютной выручкой, знает чиновник правительства: госкомпании получат директивы, с частными будут устные соглашения. «Компании будут вести себя ответственно, — уверен он, — иначе у правительства останется осадок и оно учтет его в работе».
Нефтяники отказались от официальных комментариев. У нас основные расходы рублевые, проблем не будет, говорит сотрудник «Газпрома». «Будем выполнять», — краток сотрудник крупной частной компании. Экспортеры не могут просто расстаться с валютой, предупреждают чиновники, близкие к Минэнерго: у них валютные долги. Самые крупные погашения — у «Роснефти»: 21 декабря — $6,9 млрд, 13 февраля 2015 г. — $7,3 млрд, следует из отчета по РСБУ. «Роснефти» также нужно много импортного оборудования, указывает другой чиновник.
Раньше, чтобы выплатить кредит или погасить купон, можно было не запасаться долларами, рассказывает менеджер госкомпании-экспортера. Сейчас с сырьевыми рынками творится непонятно что, валютная выручка нестабильна, доллары не привлечь, форвардных контрактов не заключить — и компании и создают большие валютные позиции, предупреждает он.
Медведев обещал вчера помочь с валютным рефинансированием еще и банков — и вчера же Минфин объявил, что продаст $7 млрд валютных остатков. Это в том числе валюта на выплаты по еврооблигациям, говорит федеральный чиновник и обещает, что сложностей при расплате не возникнет.
Поддержит банки и фонд национального благосостояния (ФНБ) — через них проведут средства для кредитования инвестпроектов. Госдума уже одобрила закон в первом чтении, Минфин предложил зарезервировать до 10% ФНБ (394 млрд руб. на 1 декабря).
Ведомости
ЦБ РФ и Нацбанк Белоруссии договорились совместно осуществлять надзор за платежными системами
Межбанковский валютный совет Центрального банка РФ и Национального банка Белоруссии обсудил вопросы двустороннего сотрудничества в ходе очередного заседания.
По итогам заседания подготовлено к подписанию соглашение о сотрудничестве между Центральным банком Российской Федерации и Национальным банком Республики Беларусь по вопросам совместного надзора (наблюдения) за платежными системами.
«Стороны обменялись информацией о текущей экономической ситуации и ходе реализации денежно-кредитной политики в РФ и Белоруссии, о динамике международных резервов и ликвидности в иностранной валюте на основе определений, используемых в рамках специального стандарта распространения данных МВФ, а также мнениями по вопросам организации расчетов во взаимной торговле двух стран в национальных валютах и по вопросам развития национальных систем платежных карт в России и Белоруссии», — сообщает пресс-служба Банка России.
В заседании приняли участие заместитель председателя Банка России Михаил Сухов, советник председателя Банка России Сергей Игнатьев, заместитель председателя правления Национального банка Белоруссии Сергей Калечиц, представители центральных банков двух стран.
ОБЗОР СМИ
СТАВКИ ПО ДЕПОЗИТАМ РАСТУТ
Вслед за резким повышением ключевой ставки о пересмотре условий по вкладам уже заявили банки из десятки крупнейших. Первым о повышении сообщил Альфа-банк. Аналогичные объявления готовят Сбербанк, ВТБ 24, Промсвязьбанк и Россельхозбанк. При этом, в отличие от большинства банков, Сбербанк предпочел более существенно увеличить ставки именно по валютным, а не рублевым вкладам.
Вчера Альфа-банк первым из десятки крупнейших банков объявил о повышении ставок по вкладам вслед за резким ростом ключевой ставки на 6,5 процентного пункта (п. п.) до 17%. Как сообщили «Ъ» в Альфа-банке в среднем по депозитам физлиц повышение составило в рублях от 2,4 до 7,5 п. п., в валюте — от 0,1 до 0,3 п. п. «Повышение ставок продиктовано ростом ключевой ставки ЦБ в декабре и было соразмерно данному увеличению,— сообщили в банке.— Максимальный уровень ставок установлен по вкладам срочностью свыше года, в рублях — 18% годовых, в долларах — 5% и в евро — 4,8% годовых». По информации «Ъ», сегодня о повышении ставок по вкладам также намерены объявить Сбербанк, ВТБ 24, Промсвязьбанк. Первый увеличит доходность рублевых депозитов в среднем на 2 п. п., валютных — на 3 п. п. Таким образом, максимальная доходность рублевых вкладов Сбербанка составит 11% годовых, валютных — 5,95%. ВТБ24 повысит доходность рублевых депозитов в среднем на 2,5 п. п. (до 11,75%), ставки по валютным депозитам останутся неизменными (максимум — 2,07%). Промсвязьбанк размер грядущего повышения вкладов не раскрывает. Источник «Ъ», знакомый с планами банка, сообщил «Ъ», что речь идет о появлении в линейке банка краткосрочных рублевых депозитов на 1-3 месяца с доходностью 18-19% годовых, остальные вклады повышение не затронет. Принял решение о повышении ставок на 2-3 п. п. Россельхозбанк (РСХБ), сообщили в пресс-службе банка, но не уточнили, с какого момента новые условия вступят в силу.
В десятку крупнейших банков по объему средств населения, по данным ЦБ, входят: Сбербанк, ВТБ 24, Банк Москвы, Райффайзенбанк, Газпромбанк, Ханты-Мансийский банк «Открытие», Альфа-банк, ХКФ-банк, Промсвязьбанк, РСХБ. По итогам первой декады среднее арифметическое их максимальных ставок составляло 10,58%, однако очевидно, что этот показатель будет расти, а вместе с ним и общий уровень доходности по депозитам. Вчера ЦБ в рамках опубликованных планов по поддержке стабильности финансового сектора (см. заметку на стр. 10) также разрешил всем банкам превышать размер среднего арифметического десятки крупнейших игроков на 3,5 п. п., а не на 2, как сейчас.
Остальные банки из десятки крупнейших внимательно следят за ситуацией, но конкретных решений пока не приняли. При этом большинство из них если и будет повышать ставки, то преимущественно по рублевым депозитам. На этом фоне решение Сбербанка более значительно повысить доходность валютных вкладов выбивается из общего тренда. Впрочем, по мнению аналитиков, решение крупнейшего игрока на рынке привлечения средств физлиц (доля рынка 45,4%) имеет объяснение. «У Сбербанка нет такой проблемы с рублевой ликвидностью, как у большинства участников рынка, как правило, львиная доля всех выплат бюджетникам (бонусы, 13-я зарплата) поступает на счета именно в Сбербанк, поэтому на определенный период — около месяца — он имеет подушку бесплатной ликвидности»,— говорит руководитель аналитического департамента компании «Совлинк» Ольга Беленькая. При этом Сбербанк является основным кредитором экспортеров, которым необходимы валютные кредиты, а значит, банку нужно привлекать валюту, отмечает госпожа Беленькая. Кроме того, по ее словам, Сбербанк имеет большое число массовых корпоративных клиентов, чьи средства можно привлечь, предложив хорошую ставку на короткий срок, причем без риска изъятия, в то время как многие крупные банки имеют преимущественно крупных клиентов, не подверженных погоне за ставками по депозитам. Подтверждает слова эксперта тот факт, что вчера Сбербанк объявил о повышении ставок по коротким рублевым корпоративным депозитам (3 месяца) до 20,51% годовых. «Имея такие источники рублевой ликвидности, банк вполне может позволить себе не привлекать дорогие длинные розничные вклады в рублях, а сделать выгодное предложение по валюте, ведь многие граждане, изымавшие средства из банковской системы, конвертировали их в валюту,— говорит собеседник «Ъ» в банке из топ-10.— После повышения на 3 п. п. ставки Сбербанка в валюте станут вполне конкурентными со многими банками, притом что его надежность не вызывает сомнений».
Коммерсантъ
ЦЕНТРОБАНК ОТКРЫЛ ЗАПАСНЫЙ ВЫХОД
ЦБ объявил меры по поддержке финансового сектора, которые должны снизить давление на капитал банков. Кроме послаблений по расчету нормативов и качеству активов регулятор может поддержать банки субординированными кредитами
Вчера ЦБ опубликовал меры по поддержанию устойчивости российского финансового сектора, который оправляется от валютного шока. Все меры направлены на снижение давления на капитал. Из-за резких скачков курса рубля у банков, кредитовавших в валюте, «неконтролируемо выросли активы», а некоторые игроки могли пробить регуляторный минимум по достаточности капитала.
Банки будут иметь право использовать при расчете нормативов курс, рассчитанный за предыдущий квартал, говорится в сообщении ЦБ. В письме за подписью Эльвиры Набиуллиной, адресованном территориальным учреждениям ЦБ (есть у «Ведомостей»), уточняется, что до 1 июля 2015 г. операции в иностранной валюте, отраженные на балансовых и внебалансовых счетах по 31 декабря 2014 г. включительно, могут включаться банками в расчет обязательных нормативов по среднеарифметическому курсу за предыдущий квартал. Информацию о том, какой курс применяет банк, он должен будет указывать в пояснительной записке к отчетности, говорится в письме.
ЦБ введет временный мораторий на признание отрицательной переоценки по портфелям ценных бумаг, что позволит «снизить чувствительность банков к рыночному риску». Кроме того, до 1 июля 2015 г. ЦБ не планирует ограничивать полную стоимость потребительских кредитов, а также увеличивать диапазон отклонения ставок по вкладам на 3,5 п. п. вместо 2 п. п. от максимальной среднерыночной ставки.
ЦБ также обещает послабления по оценке качества активов. Банки смогут отложить на два года увеличение резервирования по ссудам заемщиков, чье финансовое положение, или качество обслуживания долга, или качество залога ухудшилось из-за чрезвычайной ситуации. Регулятор намерен отменить повышенный коэффициент риска по ссудам, предоставленным лизинговым и факторинговым компаниям, входящим в ту же банковскую группу, что и банк-кредитор.
Вместе с правительством ЦБ готовит меры по докапитализации банков в 2015 г. Объявил ЦБ и что готов в случае необходимости поддержать Центрального контрагента на Московской бирже.
Вчера же регулятор собирал представителей крупных банков и разъяснял им планируемые послабления, рассказал один из участников встречи с директором департамента финансовой стабильности ЦБ Сергеем Моисеевым. Он объяснял, что имеется в виду под мерами по докапитализации, говорит собеседник «Ведомостей»: «ЦБ готов расширить список банков, которым он готов предоставить субординированные кредиты в капитал, если будут проблемы». В 2008 г. такую поддержку от ЦБ получил только Сбербанк — на 500 млрд руб. Банки смогут не учитывать убытки по ценным бумагам уже с 1 декабря, говорит участник встречи, предполагается, что будет создан реестр бумаг, которых это коснется. «В целом регулятор старался представителей банков успокоить, просил не паниковать и уверял, что ситуация к началу года выправится».
Банкиры таких послаблений от регулятора ждали. «Очень правильное решение», — единодушны несколько банкиров, опрошенных «Ведомостями». «Первое разумное решение за последнее время, дождались», — иронизирует топ-менеджер одного из средних банков. «Предлагаемые ЦБ послабления правильные, но их вводить надо было раньше, как и раньше надо было повышать ключевую ставку», — говорит топ-менеджер одного из крупных банков. Ситуация реально тяжелая, эти меры облегчат банкам жизнь, согласен топ-менеджер одного из средних банков. В прошлом квартале курс был существенно ниже — это послабление по резервам, банкам будет легче соответствовать требованиям, ожидает председатель совета директоров «МДМ банка» Олег Вьюгин.
Одно из важнейших решений — снятие привязки к средневзвешенной ставке по депозитам банков топ-10, считает один из собеседников «Ведомостей». «По факту все перестали обращать внимание на правило не отклоняться более чем на 2 п. п. и задрали ставки до 20% годовых», — говорит топ-менеджер среднего банка. Один из розничных банкиров приветствует решение перенести введение максимальной ПСК: «Не время для таких новаций. Да и банки все сейчас ставки задерут».
Если бы ЦБ не перенес введение норматива ПСК, то банки, привлекая деньги под 20%, могли бы выдавать потребкредиты лишь под 26%, говорит начальник управления розничных продуктов Локо-банка Светлана Повикалова. Это очень важная мера, резюмирует она.
В день, когда ЦБ объявил о повышении ключевой ставки до 17%, обвалило рынки, в том числе рынок ОФЗ, доходность по ним у облигаций с погашением в 2017 г. составила 18,39%, у бумаг с погашением в 2018 г. — 17,71%. У некоторых банков портфель ОФЗ во вторник подешевел так сильно, что они потеряли всю годовую прибыль, говорит один из банкиров. Банки поспешно пересмотрели ставки по новым выдачам, другие — приостановили кредитование.
Всех волнует годовая переоценка стоимости чистых активов, говорит гендиректор «ВТБ капитал управление активами» Наталья Плугарь, переоценка облигаций по текущей стоимости вывела бы управляющие компании к убыткам, при том что нет претензий к качеству управления, эмитентам, в будущем бумаги будут погашены. В 2008 г. Минфин разрешил не переоценивать облигации, напоминает она: «В среднем портфель УК пенсионными средствами заполнен на 40-50%, и падение в переоценке было бы приличным».
Костин готовит план «Б»
Наблюдательный совет ВТБ сегодня рассмотрит план действий в случае возникновения нестандартных и чрезвычайных ситуаций, а также план по восстановлению финансовой устойчивости в случае существенного ухудшения финансового состояния, говорится в сообщении госбанка.
Ведомости
ИНТЕРВЬЮ: «ЭТОТ ШТОРМ МЫ САМИ И ГОТОВИЛИ», — АЛЕКСЕЙ УЛЮКАЕВ, МИНИСТР ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РОССИИ
Стремление властей жить одним днем и неумение планировать будущее стало одной из главных причин кризиса, считает министр экономического развития Алексей Улюкаев
С июня, когда мы брали предыдущее интервью у Алексея Улюкаева, ситуация в экономике изменилась кардинально под влиянием секторальных санкций, ответных контрсанкций, снижения цен на нефть, падения рубля. Встречу мы начали с попытки перечислить все стремительно изменившееся, но министр прервал, кивнув: «Если через полгода еще раз встретимся, все будет опять по-другому». Ждать не пришлось: за полтора часа в понедельник, пока мы брали интервью, курс рубля к доллару снизился на 1,6%, пробив отметку 60 руб./$1. К ночи на вторник часть интервью уже устарела. Мы дослали вопрос с просьбой прокомментировать повышение Центробанком ключевой ставки с 10,5 до 17%. Но вторник тоже оказался «черным»: в эти двое суток курс рубля к доллару скакал между 58,2 и 80,1 руб., к евро — между 72,3 и 100,7 руб., колебания курса достигали почти 40%. Вкладчики обеспокоились, банки приостановили выдачу кредитов, а правительство к вечеру собралось обсудить совместный антикризисный план — днем ранее мы как раз спрашивали Улюкаева, почему такого плана нет. Ведь кризис возник не в этот понедельник.
— Как бы вы охарактеризовали ситуацию в экономике?
— Наверное, «кризис» — правильное слово. Правильное тем, что у него нет четкого определения: у стагнации, у рецессии есть, а у кризиса — нет. Сейчас у нас сочетание трех кризисов. Первый кризис — структурный: структура экономики такова, что воспроизводит в расширенном масштабе издержки. Это экономика постоянно растущих издержек: будь то тарифы естественных монополий, будь то соотношение зарплат с производительностью труда, будь то регуляторные, транзакционные издержки, будь то издержки на фондирование на кредитном рынке. Все издержки постоянно растут, и их рост кратно превосходит рост экономики. Второй кризис — это часть обычного делового цикла, который связан с ограничениями по спросу — и внутренними, и внешними. И третий — геополитический кризис, связанный с механизмом санкций, контрсанкций и т. д. Их сочетание в одно время в одном месте и дает те негативные эффекты, которые мы обсуждаем.
— Это «идеальный шторм» или не случайно так получилось?
— Наверное, мы попали в идеальный шторм — и, наверное, это не случайно. Потому что в каком-то смысле этот шторм мы сами и готовили. В части структурного кризиса это результат недореформированной экономики и всего того, что мы не сделали. Не снизили макроэкономические издержки — а это издержки и пенсионной системы, и социальной сферы, что означает сейчас дополнительные обязательства по фонду социального страхования, медицинского страхования. Наши действия в этом году по отмене порога [зарплат по взносам] в ФОМС — это фактически дополнительный налог на бизнес, и он связан с тем, что у фонда дефицит, а это результат недореформирования. То же самое касается и тарифов естественных монополий и, самое главное, регулятивного давления. Исследование EY показывает, что 35% издержек российских предприятий — это транзакционные издержки, плата за регулирование. Вот это мы сделали своими руками. Это как «Хроника объявленной смерти» Маркеса — хроника объявленного кризиса: мы сами каждый раз, делая какие-то движения, готовили этот кризис. То, что произошло сочетание трех кризисов вместе, — это случайность, но то, что база была подготовлена, — это закономерность.
— А какие дальше варианты? И санкции, и рецессия или стагнация — надолго?
— Я еще в 2009 г. говорил, что происходящее в глобальной экономике — это переход в новую нормальность, что высоких темпов роста больше не будет — ни мировых, ни российских тоже. Посмотрите, как меняются прогнозы: все время аналитики ожидают, что мировая экономика будет расти бодрее, потом квартал за кварталом снижают прогнозы, а на следующий год снова ожидают бодрого роста и снова снижают прогнозы. Идея новой нормальности никак не привьется, все ждут каких-то отскоков. Не будет отскоков. Темпы роста мировой экономики будут существенно ниже, чем было прежде. И, соответственно, темпы роста российской экономики тоже никогда не будут прежними — я говорю об уровне, когда нет отрицательного разрыва между потенциальным и фактическим выпуском. С моей точки зрения, это рост примерно на 2,5-3%. То есть, если бы не было санкций, падения цен на нефть и если бы мы не делали глупостей, рост экономики был бы 2,5-3%. Эта новая нормальность надолго, для моего поколения — навсегда. Я не увижу другую нормальность. Может, вы увидите.
— Но сейчас и 3% выглядят малореально.
— Есть еще составляющие. Санкционный режим — следующая матрица, которую мы накладываем: похоже, это тоже очень надолго. Я был плохим прогнозистом, когда полагал, что санкции не введут или что введут ненадолго. После того как конгресс США принял законопроект («Акт о поддержке свободы Украины», предполагающий в том числе дополнительные санкции в отношении «Газпрома» и «Рособоронэкспорта». — «Ведомости»), будет как с поправкой Джексона — Вэника: уже ни Джексона, ни Вэника, а 40 лет история продолжалась. Когда принимается американский закон, его потом очень трудно изменить — это, похоже, на десятилетия. Проблема может быть материальной, может быть нематериальной — просто угрозой, но она будет с нами очень долгое время.
А вот третья составляющая — экономическая политика — она, конечно, может быть вариативна, это подвижная переменная. Остальные две — это константы.
— А санкции будут усиливать влияние на экономику или она адаптируется?
— Составляющая, связанная с финансовыми санкциями, с банками, будет ослабевать. Нам очень важно пройти 2014-2015 гг. с точки зрения рефинансирования долгов компаний, дальше происходит адаптация в связи с тем, что ослабление валюты изменяет состояние текущего счета. Если мы всю болтанку, связанную во многом с нашими неаккуратными действиями в денежно-финансовой сфере, преодолеем, то затем достаточно большое позитивное сальдо текущего счета позволит спокойно фондировать рефинансирование наших компаний, начиная с 2016 г. Но к тому времени [начнет сказываться] проблема, связанная с технологической составляющей санкций: очень многое, что касается санкций по технологии современной нефтегазоразведки, нефтегазодобычи, сегодня не действует вообще и в следующем году, наверное, тоже, а начиная с 2016 г. мы будем иметь проблемы. Финансовая часть [влияния санкций] будет ослабевать, а технологическая — усиливаться, и мне трудно сказать, каким будет равнодействие этих взаимно противоречащих тенденций, но так или иначе это будет ощутимо.
— Понятно, что самое лучшее — чтобы сняли санкции, но это вопрос не к Минэкономразвития…
— Согласен.
— И учебника, как развивать экономику в условиях санкций, нет, приходится реагировать ad hoc — спонтанно. Тем не менее у Минфина вот есть план секвестра, ЦБ тоже пытается что-то спланировать. А у Минэкономразвития — по поводу «подвижной переменной» — есть антикризисный план? Речь же об экономике, а вы по экономике главные.
— Про планы вы, наверное, в кавычках говорите — условные планы. Потому что секвестрировать бюджет на 10% — это не план.
— Да, реакция на происходящее.
— Вот именно — реакция. Позиция может быть реактивной, а может быть проактивной. Любая реактивная позиция обречена на неудачу, философски говоря. Сколько сегодня курс?
— 58 руб./$1 был в пятницу (интервью было взято в понедельник. — «Ведомости»).
— (Ответ, данный в понедельник) Проехали давно уже. Вот ЦБ делает разные вещи, на 100 базисных пунктов подняли ставку в четверг. Зачем это делать? Чтобы показать, что ЦБ еще существует? Это бессмысленное действие. Мы плетемся в хвосте событий.
— В ночь на вторник ЦБ поднял ставку до 17%…
— (Ответ, данный во вторник) [Повышение ключевой ставки до 17%] это правильное, хотя и тяжелое решение. Но оно не живет в одиночку. Оно должно быть дополнено мерами по преодолению дисбаланса на внутреннем валютном рынке.
Осмысленное действие — это действие, за которое кто-то, возможно, и заплатит, но оно изменит ситуацию. Мы должны изменить ситуацию на шахматной доске, а иначе — только движение по спирали вниз, повторяя и повторяя то, как стояли фигуры раньше. Вот такого рода планов немало, это все планы реактивные. Серьезного плана, который изменил бы устройство, у нас до сих пор не было. Хотя у нас немало планов, связанных с импортозамещением, с приоритетными проектами — и это все полезная работа, но это тактика, реакция. Нужен стратегический план.
— А почему его нет? Нет понимания происходящего?
— Вы же правильно сказали, что мы ad hoc реагируем: ситуация настолько трудно предсказуемая, что мы не можем быть готовы к ее изменениям в будущем. Вот что у нас может быть в 2015 г. с внешними факторами? Весьма вероятно, что санкции будут ужесточаться. Весьма вероятно, что конъюнктура нефтерынков ухудшится еще больше. Что-то еще может произойти. Вот как себя вести — написать еще один стресс-сценарий в дополнение к [цене нефти] $60 [за баррель]? Давайте сделаем на $40, на $20, на $10.
— Наверное, такие сценарии пишутся, чтобы понять, что делать?
— Стресс-тест, прежде всего, чтобы понять прочность конструкции: выдерживаем или не выдерживаем. А во-вторых, да, [чтобы понять] что мы можем сделать. Так вот еще раз: мне кажется, мы должны были бы играть на опережение. Например, в ситуации, когда есть серьезные бюджетные проблемы, реактивная позиция — это сокращать лимиты бюджетных обязательств, а проактивная — это, например, сократить налоги.
— Тогда доходов будет еще меньше.
— Да. Сегодня — меньше. Но риски сегодняшние оборачиваются снижением рисков завтрашних, а отказ от рисков сегодня может означать их увеличение завтра. Вот это соизмерение сегодняшнего и завтрашнего у нас, к сожалению, плохо работает.
— А обещание не повышать налоги можно считать примером стратегического решения?
— Да, можно считать, — конечно, если мы в самом деле его выполним. Как вы считаете, бизнес верит нам?
— Нет.
— Потому что он знает, что мы ищем какие-то уловки. Вот, например, сказали, что налога с продаж не будет, а вместо этого ввели сборы муниципальные, которые еще вреднее. Лекарство оказалось хуже, чем болезнь. Ну, потом ужали, сделали лекарство не таким уже вредным, но тем не менее — ложки нашлись, а осадок остался. Недоверие осталось. Причем президент же сказал — не только ставки налогов, а налоговые условия [не должны меняться], т. е. и новые виды налогов, и новые виды администрирования под это должны подпасть. А бизнес думает: они все равно придумают что-нибудь эдакое. Вот, например, как с пороговым значением [взносов в] ФОМС: мы не изменили принципиальных условий или изменили, как это считать?
— Конечно, изменили.
— Ну вот.
— А что сделать, чтобы вернуть доверие? Например, в ситуации с муниципальными сборами что было бы правильным?
— Чтобы восстановить доверие в целом к нашей готовности, способности выдерживать взятые обязательства, правильно было бы сказать, что мы понимаем, что, хотя сборы были введены до того, как объявлен мораторий [на рост налоговой нагрузки], все-таки правильнее было бы их заморозить. То есть оставить их как нормативную базу, но не применять ее в течение тех же четырех лет.
— Заморозить — это ввести в городах федерального значения, как предполагается, и не распространять на другие регионы или вообще нигде не вводить?
— Это обсуждаемо. Но чем сильнее решение — тем больше доверия. Если мы скажем, что приняли решение принципиально, но готовы отложить его имплементацию до срока, обозначенного в послании, — наверное, доверия было бы больше.
— Ваш последний вариант прогноза вызвал недовольство в Кремле, [помощник президента Андрей] Белоусов критически высказался по поводу прогнозируемого спада реальных доходов населения.
— Так это чистая арифметика: если у вас инфляция среднегодовая — 10%, а вы заложили [в бюджет] индексацию по уровню прошлой инфляции, конечно, будет спад. Как он сказал — «набор цифр»? А другого набора цифр у меня для вас нет, пока в принимаемых законах такой набор букв.
— Возможно, критика вызвана тем, что спада доходов не было даже в 2009 г. и их падение может несколько размыть электоральную базу поддержки власти?
— Возможно, но это же вопрос не прогноза, а политики. Прогноз — это зеркало: вот я смотрюсь в зеркало и себе не нравлюсь, можно зеркало разбить, а можно меня подправить, правда? Если мы видим, что в самом деле серьезная социальная проблема возникает — значит, надо попытаться на нее среагировать. Может, с инфляцией попробовать что-то сделать, или ввести, наконец, адресную социальную поддержку, или что-то еще предпринять.
— А вы ожидаете, что к экономическим неурядицам добавятся социальные протесты?
— Честно — не ожидаю. В прошлый кризис больших [социальных] проблем не было. И 2015 год не вызывает больших опасений. Незанятость практически не растет, бюджетные обязательства выполняются. Инфляция — главная проблема, но пока не чрезмерно острая.
— В прошлый кризис Минэкономразвития сводило антикризисные планы, сейчас же, такое впечатление, центр решений сместился в ЦБ и отчасти Минфин, президент развивать национальную технологическую инициативу поручил вообще АСИ. Кажется, что роль министерства становится менее значимой. Что происходит? Или только так кажется?
— Отчасти кажется, отчасти происходит. В прошлый кризис я работал в ЦБ, и мне кажется, что тогда как раз ЦБ в основном придумывал и предлагал меры, но это, может, субъективно. Но то, что вы сказали, правда.
Знаете, есть простые вещи. Например, создание резервов: у меня есть 100 руб. — если я их потрачу, то с чем останусь? Это простая, понятая логика. Есть другая простая логика: можно нарисовать какие-то технологические карты — рисков никаких, а вдруг поможет. А вот если какие-то риски есть… Мы же ведь предлагаем разные рискованные упражнения: например, дополнительные расходы на инфраструктурные проекты — это уже риск. Снижение регуляторного давления на бизнес — это же тоже риск: снизим регулирование малого бизнеса, а вдруг он чем-нибудь народ потравит? И, видимо, у меня нет силы убедить коллег, что сегодняшний риск оборачивается завтрашним выправлением ситуации и, наоборот, отказ от сегодняшнего риска означает удвоенные риски завтра.
— Как вы, центробанкир с многолетним стажем, оцениваете то, что проделали с «Роснефтью»?
— Без комментариев.
— А если подобная практика фактически эмиссионного финансирования станет постоянной? Есть же и другие компании, у которых тоже долги.
— Вряд ли такая практика будет повсеместной. С другой стороны — конечно, если вы декларируете, что будете уменьшать предоставление ликвидности банкам с целью стабилизировать ситуацию на внутреннем валютном рынке и одновременно предпринимаете действие, которое очень серьезно увеличивает эту ликвидность, — то, видимо, вы не добьетесь того, что заявили в своих целях.
— Масштабы прошедшей девальвации помогают каким-то секторам?
— Конечно, каким-то помогают. Возьмем добычу газа: у «Газпрома» доля импортных комплектующих и технологий — 15%, а доля экспортных валютных поставок — 70%. То есть для компании это в целом означает увеличение EBITDA, увеличение возврата на капитал. И так почти для всех добывающих компаний, у них зависимость от импорта меньше 20%. В машиностроении — за 40%, в каких-то сегментах еще больше, а продажи у них, наоборот, в большей степени приходятся на внутренний рынок.
— Но это же тормозит процесс перехода к росту хотя бы в 3%, для которого требуется технологическое обновление?
— Конечно.
— Что делать?
— Неплохо было бы добиться стабильности на валютном рынке.
— Мы весь потенциал ослабления рубля выбрали или нет ему предела?
— Конечно, нет. Ведь есть еще объективная составляющая, связанная с ценой нефти. Участники рынка же просто поступают: перемножают курс на цену барреля нефти, и если получаем меньше 3600-3700, то, значит, курс недостаточно ослаблен, логично предположить еще большее ослабление.
— А разве Минфин эту взаимосвязь регулирует?
— Нет, сами участники рынка с оглядкой на эти общие условия. Еще один фактор — график погашения и обслуживания долга. Но за периодом большой турбулентности всегда должен прийти период, когда рынок нащупал некий курс, устраивающий его, который понятен и продавцам, и покупателям, когда они смогут предсказывать будущую конъюнктуру и им не надо будет делать резких движений.
— 100 руб./$ увидим?
— Если будем заниматься спортом и правильно питаться, конечно, увидим — потому что долго будем жить.
— Вы поддерживаете идею согласовывать с экспортерами график продажи валютной выручки, чтобы они не придерживали ее?
— Я не против того, чтобы мы именно договаривались. То есть объясняли, рассказывали бы экспортеру о своих соображениях, слушали бы его разъяснения. Речь же идет только о том, чтобы согласовывать график продажи по дням: ситуация четверга от ситуации вторника может сильно отличаться, ЦБ может выйти с какими-то интервенциями, такое уже происходило. Предсказать курс в режиме дней очень трудно, экспортер может и немного проиграть, придерживая валюту. Но в целом любые попытки оказать давление на экспортера будут приводить к обратному результату. Если сказать, что завтра водку запретят, всю выпьют сегодня.
— Когда мы имеем возможность вернуться к нашей новой нормальности, к 3% роста?
— Исходя из прогноза, в 20
